|
Владимир Сальников родился 21 мая 1960 года в Ленинграде в семье моряка.
Его отец — капитан-наставник на лесовозах Валерий Владимирович подолгу
не бывал дома. Спортивная карьера Володи началась в хмурый осенний день
1966 года, когда мать Валентина Михайловна, инженер-конструктор ленинградского
объединения «Красная заря». поплотнее укутав восьмимесячную дочь Светлану
и взяв за руку семилетнего Вовку, повела его записываться в абонементную
группу бассейна СКА для не умеющих плавать. Длинную очередь пришлось отстоять
матери, пока не получил сын абонемент. И вот после таких трудностей он,
посетив два или три занятия, заболел. Абонемент пропал, плавание пришлось
пока бросить. Но Володя себя уже без бассейна, без воды, без плавания
не представлял. И это выяснилось сразу же на следующий год.
Надо сказать, что в семье Сальниковых отношение к спорту было положительное,
и все же не фанатичное. Родители, сами в молодости не чуждые занятиям
спортом, смотрели на него спокойно, без экзальтации, не возводя в культ.
И никогда детей своих не торопили, не подстегивали, не заставляли идти
в ту или иную секцию. Главный принцип семьи Сальниковых — самостоятельность.
Во всем — от домашних обязанностей до основного дела в жизни. Дружеская
поддержка, совет умудренных опытом людей, внимание — это да. Однако никакой
навязчивой опеки, мелочных подсказок, желания во что бы то ни стало настоять
на своем.
Через год после того неудачного дебюта в бассейне Володя пришел в секцию
сам. Преодолел конкурсный отбор, попал в группу для начинающих, где его
приметил тренер Глеб Георгиевич Петров и взял к себе. И начались регулярные
тренировки, началась его жизнь в спорте. Характерно, что, говоря о своих
учителях, Сальников всегда называет первым Глеба Георгиевича, хотя плавал
у него только до 73-го, до получения звания «кандидат в мастера спорта».
Важная черта для понимания Сальникова, который всегда умел и хотел быть
благодарным тем людям, которые каким-то образом благотворно повлияли на
него, его характер, мировоззрение.
Игорь Михайлович Кошкин, так много сделавший для Сальникова, вылепивший
того Сальникова, которого теперь знает весь мир, работал в плавательном
центре «Экран».
Кошкин тренировал тогда только кролистов. Среди его учеников выделялся
талантливый мальчик Сергей Русин. Ему требовался спарринг-партнер, и Игорь
Михайлович попросил Петрова уступить ему Сальникова. Русин был, по мнению
Кошкина (да и других специалистов), талантливее Сальникова (кстати, и
Володя тоже так считал). Скажем, у Русина были великолепные двигательные
способности, тактильность (чувство воды), быстрота и координированность.
У Сальникова все эти качества виделись довольно средними.
Но зато психологически Сальников оказался более устойчив. А еще работоспособнее
и умнее. Последнее очень важно. Как подчеркивает Кошкин, Сальников может
принять любую информацию и логически ее осмыслить. Известный пловец-стайер,
а затем спортивный журналист Семен Белиц-Гейман, как-то сказал о Володе:
«В основе его побед и рекордов только процентов десять таланта, а остальные
девяносто — труд». Труд, однако, осмысленный и тем более тяжелый, поскольку
плавание — вид спорта довольно однообразный, монотонный, требующий максимальной
самодисциплины.
Сальников всегда ставил самодисциплину и трудолюбие на первое место. Говоря
о становлении настоящего спортсмена, он всегда подчеркивал, что с первых
шагов в спорте начинать надо с режима дня. «Берется листок, разграфленный
по часам — подъем, зарядка, школа, тренировка, обед, уроки, отдых, снова
тренировка, отдых, сон. Как щитом прикрываешься им от внеплановых искушений.
Если пытаешься оправдывать себя: мол, ничего страшного, если сегодня на
тренировку не схожу (к примеру, фильм новый хочется посмотреть), а завтра
наверстаю, — пиши пропало. Во стократ труднее потом себя заставить, —
утверждает он. — Всегда стараюсь быть спокойным и уверенным в своих силах.
Никогда не думаю о неудаче. Настраиваюсь на максимальную скорость и только
на победу. В такие дни читаю книги с острым захватывающим сюжетом — фантастику,
детективы, приключенческие романы. Мое правило: не смотреть, как плывут
соперники. Я ставлю на первое место трудолюбие, а затем волю и целеустремленность.
То есть победитель должен быть одержим страстью к победе. У нас, ленинградских
пловцов, есть неплохой, на мой взгляд, девиз: «Спокойная уверенность!»
Это не означает, что мы самонадеянно верим в себя, в победу над любым
соперником. Мы всегда предельно собранны и внимательно следим за подготовкой
противника — как на протяжении сезона, так и непосредственно перед заплывом».
Личный олимпийский старт Володя принял еще в Монреале в 1976 году. В сборную
страны он попал в какой-то степени случайно. Кто знает, как сложилась
бы его судьба в дальнейшем, не рискни руководители сборной и не повези
шестнадцатилетнего, совершенно необстрелянного юнца в Монреаль. На чемпионате
Советского Союза ленинградец занял третье место, но его шансы на Олимпиаде
казались минимальными, так как ставка делалась на уже опытных Валентина
Паринова и Игоря Кушпелева. Однако, вопреки мнению специалистов, лишь
Володя попал в финал, кстати, первым из советских пловцов-стайеров.
Перед тем финалом Игорь Михайлович сказал ему: «Володя, такого финала,
быть может, в твоей жизни больше не будет. Остается одно: не упустить
шанса теперь...» Да, тогда, наверное, ни сам Володя, ни Кошкин не предполагали
еще, каким будет Сальников через год- два. В то же время именно в то время
Сальников проявил те черты своего спортивного характера, которые и сделали
из него всем привычного теперь суперрекордсмена. По словам Володи, то
краткое напутствие так его раззадорило, что уже после первых 300 метров
он почувствовал небывалый прилив сил и в итоге преодолел 1500 метров со
временем, о котором даже не мечтал. А ведь это время принесло ему только
пятое место, хотя и рекорд Европы. Однако даже такой результат показал,
насколько отставали тогда наши стайеры от американцев, да и от австралийцев.
Ведь чемпиону Брайану Гуделлу Сальников уступил около тридцати секунд!
Никто еще и подумать не мог, что как раз в тот момент началась его погоня
за рекордами Гуделла (Брайан с мировым рекордом выиграл и 400 метров),
за его медалями. Рекорд на 400 метров Володя отобрал у американца быстро,
а на любимой «полуторке» гонялся за высшим мировым достижением долгих
четыре года.
Гуделл после Монреаля сказал, что Сальникова он не заметил и не запомнил.
Обратил внимание на Владимира только после его громких побед на европейском
первенстве в Йёнчёпинге (Швеция) в 77-м. А познакомились они осенью того
же года в Ленинграде на матче СССР—США. Тогда Володя вновь проиграл Гуделлу:
сказался недостаток выносливости. Отлично начав дистанцию, установив рекорд
Европы на 800 метров (своеобразный промежуточный финиш кролистов-стайеров),
он затем отстал. Неуемный в поиске лучших технических средств, главный
тренер сборной Вайцеховский добился, чтобы был проведен совместный тренировочный
сбор, а затем и матч лучших советских и американских пловцов. Так Володя
оказался в США и снова встретился с Гуделлом. Сальников опять проиграл,
но результат очередной встречи с Гуделлом Володю не разочаровал. То начинался
сезон 1978 года, сезон чемпионата мира. Целью Сальникова было хорошо подготовиться
к лету, к чемпионату, там дать бой Гуделлу. Но именно тогда в США они
подружились и с тех пор внимательно следили друг за другом. Гуделл тоже
сделал ставку на чемпионат, желая раз и навсегда снять вопрос о том, кто
же из них сильнейший.
Конечно, Сальникова огорчали победы Гуделла. Как настоящий спортсмен,
он не мог смириться с неудачами и всегда настраивался лишь на победу.
В Западный Берлин на мировое первенство Володя летел преисполненный самых
радужных надежд, специально настраивался на поединок с Гуделлом, на победу
на дистанции 1500 метров. Даже «четырехсотметровка» отошла на второй план.
Здесь первенство отдавалось Сергею Русину, который тоже готовился дать
бой Гуделлу. Володя же на этой дистанции должен был лишь ассистировать
другу.
Сальников выиграл 1500 метров с новым европейским рекордом, чуть больше
секунды «не дотянув» до мирового достижения Гуделла. Причем нанес поражение
своему старому сопернику, серебряному призеру Монреаля американцу Роберту
Хаккету, который дважды обыграл Володю в матчах СССР—США. На этот раз
и Хаккет, и другой американец— Флоат— оказались далеко позади ленинградца.
А где же Гуделл? Он был в Западном Берлине, но стартовал не в стайерском
кроле, а в спринтерском: плыл 200 метров в эстафете.
На глазах мирового рекордсмена Володя расправился с его «заместителями».
По словам Гуделла, он облегченно вздохнул, когда Сальникову какое-то мгновение
не позволило установить новый мировой рекорд.
Однако тогда, в Западном Берлине, Игорь Михайлович не скрывал, что основной
удар Сальников готовит на 1500 метров, а на 400 лишь потянет за собой
Русина, который и должен стать победителем. Кошкин был уверен, что оба
его ученика завоюют золотые медали. Так бы оно и вышло, если бы Сережа
не перегорел. Сальников в заплыве на четыреста метров как начал лидировать,
так первым и финишировал. По собственному его признанию, никогда еще Володе
не плылось так легко, хорошо и радостно. Он не чувствовал усталости и
буквально летел по волнам. А американцы опять оказались позади.
Еще матч в Монреале показал, что Сальников не стал пока хорошим тактиком.
Он резво начинал и половину дистанции проходил вровень с асами. Однако
после отметки 900—1000 метров явно сдавал и терял завоеванное. Подобное
происходило с ним и тогда, когда он уже побеждал всех в мире. Оттого-то
рекорд Гуделла и оставался непобитым целых четыре года, что в плавании,
конечно, редкость. Сальников объяснял свою долгую погоню слабым стартовым
прыжком («обычно я просыпаю старт»), недостаточной скоростной выносливостью.
Из великих стайеров последних лет всякий заканчивал дистанцию хуже, чем
начинал. И в окончательный перед Олимпиадой в Москве сезон они с Кошкиным
в основном работали над стремительным финишем.
В Москве Володя последние сто метров проплыл намного быстрее, чем первые.
А главное— сумел пройти «мертвую точку». Вот как он сам говорил об этом:
«Я мечтал побить мировой рекорд, хотя настроение было не из лучших. Столько
ждал встречи с американскими спортсменами, с Гуделлом, чувство было (да
и не у меня одного, у товарищей по команде тоже), что все-таки разорвем
соперников, дадим им, наконец, настоящий бой. И вот их вынудили остаться
дома... Так что «из 15» выплыть не надеялся. И даже не поверил глазам,
когда увидел на табло цифры «14.58,27». Был в заплыве момент, когда решил,
что рекорда не будет: где-то на отметке 1100—1200 метров почувствовал,
что сил больше нет, лишь бы доплыть до победы. И сказал себе: или сейчас,
или никогда. Рванулся вперед еще отчаяннее, переломил себя. Ну и, конечно,
очень помогли болельщики: последнюю стометровку я с их помощью проплыл
так здорово...»
Интересно, что когда Володю спросили, не считает ли он свой фантастический
рекорд «вечным», он совершенно спокойно ответил:
«Отнюдь. Перед спортсменами стоял чисто психологический барьер. Ведь быстрее
15 минут в «короткой воде» уже плавали. И не раз. Значит, теперь поплывут
и в нормальных бассейнах. Так что мой рекорд долго не продержится». Говоря
так, Володя все-таки, прежде всего, имел в виду самого себя. И уже послеолимпийские
старты показали, насколько он оказался прав.
Сальников, безусловно, справедливо был отмечен признанием огромного большинства
журналистов, аккредитованных на Играх в Москве, среди которых проводился
опрос на определение «героя Олимпиады».
Часто после таких эпохальных достижений спортсмены завершают свою карьеру.
Особенно это характерно для пловцов, чей «век» в активном спорте и так
достаточно короток. Вполне объясним психологический, да и чисто человеческий
тормоз: все вроде бы уже достигнуто, выше идти некуда, вряд ли хватит
физических и душевных сил добиться большего, а поражения не простят. Вопрос
о том, уходить в расцвете сил, хотя и непобежденным, или тянуть до последнего,
невзирая на последующие неудачи, у пловцов стоит необычайно остро. За
рубежом мастера голубых дорожек выбирают первый путь: они уходят сразу
после покорения вершины. Поэтому так редки исключения, потому-то пловцов,
побеждавших на двух, трех Олимпиадах, возносят в ранг героев.
Но Сальников не остановился. В августе 1982 года на четвертом чемпионате
мира в эквадорском городе Гуаякиль Владимир вновь сделал победный дубль,
победив на дистанциях 400 и 1500 метров.
А затем произошло другое важное событие. 4 сентября 1983 года в Ленинграде
состоялась свадьба. Женой Сальникова стала Марина — тоже спортсменка,
мастер спорта по легкой атлетике, научный сотрудник Всесоюзного научно-исследовательского
института физической культуры.
Известие о бракосочетании изрядно изумило многих знакомых Владимира, в
том числе и руководителей советского плавания. Они, встревоженные новостью,
бросились за разъяснениями к Кошкину: не «конец» ли Сальникову? Ведь жена-то
его москвичка. Значит, не исключены возможность переезда супруга в столицу
и расторжение творческого содружества с тренером. Что тогда будет?
Игорь Михайлович со свойственным ему оптимизмом и спокойствием отвечал:
«Не волнуйтесь, все обойдется к лучшему».
Переезд в столицу никак не помешал совместной работе Сальникова и Кошкина.
В феврале 1983 года на зимнем чемпионате страны Владимир дважды улучшил
рекорды мира — опять же на своих счастливых дистанциях 400 и 1500 метров.
Восемнадцатый и девятнадцатый в списке установленных им мировых рекордов
на длинных и коротких дорожках.
Все шло к тому, что Сальников в Лос-Анджелесе пополнит свой запас золотых
олимпийских медалей. Увы, как и многие советские спортсмены, Владимир
оказался жертвой политического решения советского правительства.
Все, что оставалось Сальникову, — старты на альтернативных соревнованиях
«Дружба». Он стартовал на турнире трижды: сначала в эстафете 4х200 метров
вольным стилем, затем на 400 метров, и в последний день соревнований проплыл
1500 метров. Двести метров в эстафете Владимир прошел с лучшим своим результатом,
а две другие дистанции удалось ему проплыть быстрее, чем олимпийским чемпионам
американцам Джорджу Дикарло и Майклу 0'Брайен.
Желание Сальникова попробовать выступить на Олимпиаде-88 в Сеуле не всем
пришлось по душе. В 1985 году Кошкин, ставший главным тренером сборной
страны, сказал пловцу:
— Мы с тобой сделали все. Как дальше тренировать— не знаю. Вряд ли стоит
продолжать.
Он был искренне убежден, что пришло время Владимиру заканчивать с плаванием.
И, честный человек, он не скрывал своего мнения. Вероятно, поэтому на
заседании президиума Федерации плавания Кошкин заявил, что «Сальников
исчерпался».
Новым тренером Владимира стала его жена Марина — высококлассный специалист
по медикобиологическим проблемам. Свою практическую деятельность она начинала
в научной группе спринтеров легкоатлетической сборной страны, затем несколько
лет работала в тренерской бригаде Кошкина. Марина стала для мужа и тренером,
и врачом, и массажистом, даже в какой-то степени менеджером...
На Сальникова выливались ушаты грязи. «Как? — возмущались. — Он готовится
под руководством своей жены? Это же нонсенс, так не положено!»
Но они не сдавались, и жизнь подтвердила их правоту. А тогда был нелегкий
период жизни Сальниковых. На чемпионате Европы Владимир страдал от приступов
острейшей аллергии и проиграл впервые за восемь лет. Затем он подхватил
желудочный грипп. К нему добавилось отравление, травмы
Если бы не семья, отец Марины и, прежде всего, она сама, то, вполне возможно,
Владимир не смог бы заставить себя вернуться в большой спорт.
Вместе они работали очень упорно и целенаправленно. На время пришлось
отказаться от сборов с первой командой страны, чаще готовились отдельно,
на армейских спортивных базах. Сами выбирали, какие соревнования считать
главными, куда можно не ехать. Не все шло гладко, часто они спорили. Марина
строго следила за нагрузками, раз десять за тренировку измеряла, как меняется
состояние ее подопечного. Иногда Владимиру казалось, что он еще полон
энергии, может плыть и плыть. Однако Марина говорила: «Все, хватит!»
«Я же в те сложные месяцы верил, что в состоянии плыть быстрее, — вспоминает
Сальников. — Я не насытился плаванием. Накинувшиеся болезни и травмы могли
бы заставить меня навсегда уйти с дорожки. Но я предела внутри себя не
ощущал.
В одном из интервью журналу «Олимпийская панорама» я еще десять лет назад
говорил: «Внутреннего голоса, который сказал бы: «Вот теперь пора, Володя!
Хватит» — я не слышал. Эмоциональные шараханья, вплоть до глубокой депрессии,
случались... Я ведь и в Сеул не за гарантированным «золотом» полетел.
Уверен был, что не будет стыдно за свой результат. Иначе по собственной
воле остался бы дома. И четвертая по счету высшая олимпийская награда
не стала для меня апофеозом, я воспринял ее как награду за выстраданное
в последние годы, как долг, возвращенный всем, кто продолжал верить в
пловца Сальникова. О роли Марины тут не говорю. Медаль Игр-88 как моя,
так и ее.
Мне к Олимпиаде в Южной Корее было уже 28. Старик? Когда летом отбирали
сборную в Сеул, я победил на коронной своей дистанции, но вот результат
был хуже «проходного» минимума. Меня тогда спросил один из заместителей
председателя Госкомспорта:
— Ты готов к Олимпиаде?
Я попросил подождать до матча сборных СССР и Канады. Там проплыл по нашему
с Мариной графику и уже после этого сказал, что готов к высокому результату.
И показал его в Сеуле — лучший результат за весь олимпийский сезон в мире.
А основным нашим «достижением» мы с Мариной считали и считаем рождение
в том же году сына Владимира, которому недавно исполнилось десять лет.
Он, замечу, плавает хорошо, однако предпочтение все же отдает большому
теннису».
После Олимпиады Сальников получил предложение возглавить сборную страны:
«За год работы главным тренером пытался достичь немалого. Но, к сожалению,
все мои представления об организации спорта, сформировавшиеся в годы личных
занятий плаванием, быстро улетучились.
Я пытался решать все задачи с точки зрения спортсменов. И все же оказалось,
что взгляд этот неверен, он наверху не воспринимался. Более ценен, уверяли
меня, взгляд из кресла чиновника от спорта. А оттуда угол зрения совсем
другой, по моему мнению, бюрократический и меркантильный.
В первую очередь от тебя требовали план — скажите, сколько медалей вы
завоюете на следующем чемпионате мира или Европы, Олимпиаде. Отвечаю:
количество медалей сейчас назвать не решаюсь, говорить могу о возможных
результатах, тенденциях и перспективах спорта, о наших нуждах. А мне в
ответ: если вы не запланируете столько- то наград, но выиграете их, то
мы вам премиальных не заплатим. Если же запланируете, но не выиграете
— то получите только половину, а то и треть. Вот так— план всему голова.
Равнодушным я оставаться не мог, конфликты были неизбежны, и мне пришлось
«снять погоны» главного тренера».
Были у Сальникова предложения уехать работать за границу — в США, Канаду,
Японию, Францию. Однако к тому времени Владимир вместе с Мариной уже загорелись
проектом создания аквапарка. Все шло хорошо до кризиса августа 1998 года.
И все же Сальниковы не унывают и верят, что москвичи еще поплескаются
в их аквапарке.
Свою связь с плаванием Сальников поддерживает не только международной
работой в компании «Speedo», где является генеральным представителем в
России, создании первого московского аквапарка, но и в деятельности комиссии
спортсменов Международной Федерации плавания — одной из самых влиятельных
в семье спортивных интернациональных организаций. В ее задачи входит укрепление
связей руководящих и региональных органов РЩА с рядовыми спортсменами,
защита их интересов, участие в выработке календаря крупнейших международных
соревнований.
Свободного времени у него по-прежнему мало. Бегает, занимается атлетической
гимнастикой, виндсерфингом. При случае ходит и в бассейн, но вот «полуторку»
давно не плыл.
Использован текст книги Д.К.Самина "Самые знаменитые спортсмены
России".
|
